Экспресс-интервью журнала «Геополитика» с экспертами в области международных отношений и геополитики по поводу полюсов силы в современной мировой политике

— Почему для международного мирового порядка важно иметь более трех политических полюсов?

Мануел Охзенрайтер, главный ре­дактор журнала «ZUERST!», Германия: «Ответ на этот вопрос уже дан в самой геополитической ситуации текущего мо­мента. После падения Советского Союза и коммунистического восточного блока западные политологи (Чарльз Краут­хаммер, Фрэнсис Фукуяма и много др.) более или менее поддержали «момент однополярности» — единый мир с одним полюсом, который был на западе. Эта идея была похожа на западную «идиллию»: «Западная демократия» и «западная свобода» распространяется по всему миру, достигая последних уголков, а человечество пе­реходит к новому времени — «окончательному» периоду мира и процветания. Хотя каждый день в новостях мы видим доказа­тельства провала этой идеологии, Западе по-прежнему работает с нею. Со времен окончания Холодной войны и геополитиче­ских попыток Запада установить эту однополярную идею, мы наблюдаем хаотические и насильственные результаты такого рода геополитики.

Западные идеи однополярности представляют собой смесь идеологий: экономического и политического либерализма, ин­дивидуализма, американизма, атлантизма, постмодернизма, глобализации и массовой миграции. Эта концепция больше не рассматривает людей (хотя она постоянно говорит о правах че­ловека), она просто видит «лица» и «Потребителей». Это ре­цепт западной кухни. А где эти идеи не могут распространяться через средства массовой информации, НПО и подкупленных политиков, они пытаются навязать их с помощью бомб и ору­жия в процессе «строительства наций». Но это не может сра­ботать. Мы видим каждый день, что во всем мире люди сопро­тивляются против этой геополитической концепции. Конец однополярной идеи состоит не в том, произойдет это или нет, это всего лишь вопрос времени, потому что она не приносит стабильности.

Многополярный международный порядок — это не просто ответ, это логический результат. Вопрос в том, как этот много­полярный порядок будет организован. Двуполюсная системы, которую мы имели во время периода холодной войны просто заморозила развитие. Она также будет иметь тот же эффект на периферии двух полюсов, какую имеет однополярная система.

Хорошо организованный многополярный мир с более чем тремя полюсами не только привел бы к стабильности, но и был бы отличным интеллектуальным шансом для культурного обмена на действительно высоком уровне. Он признает значе­ние «различия», в то время как Запад сегодня пропагандирует во всем мире равенство и единство. Местные и региональные культуры будут иметь возможность свободного развития, тра­диций и культурной идентичности (оба отрицают западную идеологию), которые могли бы процветать. Фактически запад­ная гегемония со средствами НПО и СМИ пытается надавить на эти вещи. Но так будет не всегда».

Матеуш Пискорски, директор Евро­пейского Центра Геополитического Ана­лиза, Польша: «Многополярный между­народный порядок является основным условием сохранения свободы любого государства, особенно средних разме­ров, обеспечивая возможность выбора и маневра во внешней политике. Двойные стандарты Запада, в основном США, за­ключаются в тем, что с одной стороны догматом предлагаемого ими капитализ­ма является свободно-рыночная конкуренция, которая — по их мнению — гарантирует настоящий выбор; в то же время они исключают похожие схемы конкуренции в международной си­стеме. Значит троцкизм который является основой идеологии неоконсерватизма, говорит о тем, что только одна политическая идеология имеет право на существование. И это она должна яв­ляться всемирной.

Если внимательно проанализировать позиции и высказыва­ния многих теоретиков международных отношении и геополи­тиков, придем к выводу, что идея многополярного мира была поддержана не только континентальными теоретиками, а даже частей атлантистов. И так на примерь о преимуществе многопо­лярного порядка над биполярным писал Ганс Моргентау, кото­рого концепция национальных интересов совпадает с понима­нием международных отношений как борьбы многочисленных игроков за власть. Эдуард Харлет Карр утверждал, что в много­полярном мире существует возможность создания определен­ного баланса сил, в связи с тем, что у сверхдержав есть воз­можность создания разных альянсов. Американские реалисты в этом плане существенно отличались от неоконсерваторов.

Многополярность гарантирует не только политическую стабильность. Является необходимым фактором обеспечения многообразия в плане экономических модели развития. Кон­

системы смогут гарантировать правильный вы­бор пути строения финансовых систем и определения распре­деления собственности. Многополярный мир это возможность развития и сохранения отдельных цивилизации и собственных иерархии ценностей. Многополярность в условиях глобализа­ции предоставляет возможность сохранения идентичности всех народов и культур. На конец, многополярный порядок может стать единственным путем интеграционных процессов на про­странстве Евразии. Как заметил Марко Тарки, в условиях гло­бализации создание континентального блока ЕС (или другого интеграционного образования, которые будут созданные вместо нынешних) и России является неизбежным. А это именно суть и одна из основ многополярного мира».

Эрик Уолберг, публицист изда­ний Al-Ahram Weekly и Presstv, ав­тор книги «Postmodern Imperialism: Geopolitics and the Great Games», Канада: «Есть несколько кризисов в мире, поэтому также создание коа­лиций и подразумевает от стран со­вместную работу, создание консен­суса, основанного на глобальных потребностях. Идея, что одна страна диктует другим по радикально раз­ным проблемам (экологическим, конфликтным ситуациям, кос­мическому пространству, использованию Интернета и т.д.) не представляется ни возможным, ни желательным».

Карлос Перейра-Меле, гео­политик, профессор университета в Кордобе, Аргентина: «Это имеет первостепенное значение, так как данный подход предотвращает уни­фикацию, однообразное мышле­ние и политическую корректность, которые были в эпоху однополяр­ности после распада Советского Союза, что превратилось в новую глобализацию, направленную на построение мира зависимости и неравенства (политического, экономического и социального, чего раньше на таком уровне никогда не было) для большинства стран мира, за исключением триады (США с Канадой, ЕС и Япония). Возможность наличия многих полюсов силы, чему мешал режим однополярности».

Андреа Марчильяно, старший научный сотрудник аналитического центра «Il Nodo di Gordio», Италия: «Нынешняя международная гео­политическая ситуация представ­ляется довольно размытой, даже в изменениях, а критические сце­нарии множатся в геометрической прогрессии. Это делает довольно затруднительным размышления о возвращении к паттернам холодной войны, с двумя или тремя соперниками на арене, а после за­вершения утопии «Конца истории» и гегемонии одной сверх­державы, даже сделать набросок рисунок с амбициями Обамы по G2 — китайско-американскому миру. В будущем повторится древняя система Концерт держав. Сценарий, конечно, не без опасностей, но он представляется очень динамичным и может способствовать многим новым возможностям для роста и инте­грации между народами, с агрегацией процессов в организации наднациональных конфедераций, когда появятся такие структу­ры как Евразийский союз или МЕРКОСУР в Южной Амери­ке, которые представляют собой единственное противоядие от угроз глобализации, управляемой международной финансовой олигархией».

— Как будет формироваться геополитическая роль России в будущем полицентричном мире?

М. О.: «Россия играет важную роль. Слабость России в пе­риод сразу после падения Советского Союза и вторжение в Рос­сию западных компаний, конечно, с русскими сотрудниками, не принесли вообще никакой пользы для людей. Россия играет важную роль не только из-за экономической мощи и ресурсов, но и как политическая и культурная сила. Москва раньше назы­валась «Третий Рим» в качестве центра христианско-православ­ной культуры после падения Константинополя и Византийской империи. Мы сейчас видим, что это не просто историческая идея с давних времен, она до сих пор актуальна и жизненно важна.

И Россия это в то же время родина новой многополярной идеи. Во времена, когда в Европе и США такие идеи являются изолированными, в России уже сегодня она является частью по­литической и интеллектуальной дискуссии благодаря профес­сору Александр Дугину. Может быть, Россия станет колыбелью многополярного миропорядка. Я действительно не знаю, откуда он еще сможет появиться...»

М. П.: «Как я уже сказал, Россия будет необходимой частью континентального блока, созданного ЕС и Москвой. Дело в том, чтобы этот блок был основан на настоящем партнерстве. И это точно не «Партнерство для модернизации», которые провоз­гласили Медведев и Меркель! Геополитическая роль России — это, прежде всего, возрождение имперского духа, не только у себя, но и у европейцев. Этот дух необходимый для осущест­вления любых геополитических проектов. А на данный момент он в Европе отсутствует. Поэтому я уверен, что у России есть очень важная задача — возрождение вестфальских принципов и понятия суверенитета в бездушной структуре, которой сейчас является ЕС. Российская дипломатия должна вести переговоры с европейскими столицами без лишних комплексов, с уверен­ностью, что в ближайшие декады Россия будет владеет угле­водородами без которых ЕС никуда не денется. Вторая задача России — это защита традиционных ценностей, а точнее отри­цание политической корректности путем указывания ее абсурд­ности. После преодоления кризиса европейской интеграции у Москвы должен появится полноценный партнер. Переговоры с этим партнером о создании континентального блока должны проходить в формате Евразийский Союз + Европейский Союз (или новые интеграционные образование в случае провала ЕС) = Континентальный Союз. КС будет 100% конкурентоспособен в столкновении с атлантистами (США, Великобритания и Из­раиль), КНР и другими игроками».

У. Э.: «Важным является восстановление советского/русско­го присутствия на Ближнем Востоке. В основе дебатов атлан­тистов и евразийцев лежит судьба всего западного проекта по преобразованию Ближнего Востока, которая была в разработ­ке с 1980-х годов с приходом неоконсерваторов и упадком Со­ветского Союза. Этот план должен был принести управляемый хаос в регион, создав серию слабых и малых государств, из-за чего бы выиграл сильный Израиль. Одед Йинон, автор «Стра­тегия Израиля в 1980-х годах», предложил политику «разделяй и властвуй». Лидер Хизбаллы Хасан Насралла описал изра­ильскую политику в 2007 году как намерение создать «регион, который был бы разделен на этнические и конфессиональные государства, имеющие соглашения друг с другом. Это новый Ближний Восток».

Но, учитывая ужасы этой политики, которая была запущена в действие с 2000 года, животрепещущим вопросом для рус­ских политиков должно быть не просто «Должны ли мы присо­единиться к западным планам на Ближнем Востоке?», а, скорее, «являются ли западные планы на Ближнем Востоке успешны­ми, и может ли Россия повлиять на них?».

Войны неоконсерваторов 2000-х годов являлись «стальным кулаком» для подчинения ислама: убить миллионы людей и терроризировать выживших. Планы все еще в стадии реали­зации и сегодня, а США и Израиль планируют вторжение в Иран. Близость России и ее связи с Ираном хорошо известны, что дает США и Израилю паузу для размышлений. Эта военная лихорадка сделала США и Израиль париями, и оставила след терроризма на своем пути. В сегодняшней Ливии и Сирии, Аф­ганистане и Ираке будущее принимает угрожающие размеры. Русский профильный аналитик Александр Строканов опасает­ся, что «ливийский народ еще ждет настоящая война и еще бо­лее ужасающие события», и предупреждал, что оружие из арсе­нала Аль-Каддафи вполне может оказаться в руках террористов. Этот прогноз уже воплотился в Мали, а теперь реализуется в Сирии. Однако ни США, ни банкротом-ЕС в любом положении не будут ввязываться в еще один проект «национального стро­ительства», и в данный момент ищут выход из этой ситуации.

Теперь очевидно, что вся арабская весна не так спонтанна, как кажется на первый взгляд. В то время как режимы в регионе действительно были коррумпированными и диктаторскими, все они поддерживались Западом. Арабская весна, в жутком виде, стала естественным выходом из войн в Афганистане и Ираке. Своего рода американский стиль «если вы не можете победить их, присоединяйтесь к ним». Единственные, кто вышел невре­димым, это шейхи из Персидского залива и короли Марокко и Иордании, которые настолько похожи, что им только остается похлопать по плечу за исполнение приказов Вашингтона. Рос­сия оказалась в ситуации, когда при такой имперской политике на нее смотрят все стороны, ожидая лидерских решений.

В то время как Италия и Великобритания были жестокими колониальными надсмотрщиками в Ливии до обретения неза­висимости, Великобритания — в Египте и Ираке, а Франция в Алжире, Сирии и Марокко, Россия не имеет такого импер­ского багажа. О России хранят теплые воспоминания в реги­оне как преемнике антисионистского Советского Союза. Она теперь имеет возможность получить долгосрочный авторитет как принципиальный партнер не только на Ближнем Востоке, но и среди неприсоединившихся стран во всем мире, и придер­живаясь норм международного права, должна повергнуть им­периалистов».

К. П.-М.: «Обновленная Россия должна играть важнейшую роль в новой реальности Евразии, так как ее новый уровень мо­гущества позволяет быть надежным партнером для обеспечения порядка и предотвращения вне континентального вмешатель­ства в этом регионе, имеющем много источников напряжения, которые могут вызвать конфликты глобального масштаба, такие как, например, проблемы безопасности на Кавказе, напряжен­ность в отношениях между Западом и Ираном, угроза блокады в соответствии с новой доктриной безопасности Обамы, кото­рая идентифицирует Китай и его союзников нового соперни­ка, или балканский конфликт, который теперь контролируется, однако экономический кризис в Европе, безусловно, вызывает рост волнений в регионе».

А. М.: «Судьба России состоит в том, чтобы построить мост между Европой и Азией. Судьба, которая сегодня, более чем когда-либо, также выступает в качестве определенной геопо­литической роли. И президент Путин, несмотря на то, что он из Санкт-Петербурга и, следовательно, учитывая его образова­ние, является западником, недавно с гордостью заявил об этом. Тем не менее, Москва должна выполнить эту роль, избегая двух опасностей. В первую очередь, Россия не должна быть ограни­чена в одном направлении, Азии или Европе, но должна играть во всех областях, став точкой отсчета не только для территории бывшего СССР, но и для других стран Западной Европы — ко­торые в настоящее время находятся в тяжелом состоянии кри­зиса, без руководства и управления, и, с другой стороны, для соседних азиатских странах, особенно тюркоязычных, и регио­на персидского залива. Во втором случае в Кремле должны все больше выступать не в роли единственной власти, но в качестве основателя новой федеральной наднациональной реальности, очень эластичной по своей сути. Короче говоря, Евразийский союз, как мне кажется, имеет большие интересные перспекти­вы».

— Что Вы думаете о возможности кооперации между ЕС и Россией-Евразией, несмотря на евроатлантическое сотруд­ничество?

М. О.: «Существует большой разрыв между тем, что я хочу, а что реалистично. Короче говоря: я не ожидаю, что ЕС, судя по тому, как он сформирован и организован сегодня, сделает какие-либо шаги по отношению к России. Почему? Поскольку ЕС является проектом американской гегемонии. ЕС в настоя­щее время борется с самим собой, и это хорошо. Проект «ЕС» противоречит «Европе». ЕС ничего не знает о европейской культуре и идентичности. Он обожает идеологию западного либерализма. Европейский дух существует, но не в Брюсселе. Но когда этот дух возвратится в политическое устройство Ев­ропы, она была бы естественным союзником России. И когда мы говорим об этом: Россия является частью Европы, и очень важной. Германия как страна в самом сердце Европы и Россия имеют многолетнюю совместную историю. Мы привыкли быть союзниками, и у нас было две ненужных и кровавых войны друг против друга, что никогда не должно повториться. Когда Москва и Берлин становятся ближе, от этого выиграют и Азия, и Европа».

М. П.: «Как я уже отметил выше — сотрудничество необхо­димый шаг к интеграции. Евроатлантическое сотрудничество, по сути, не является партнерством, а, скорее, оккупацией Евро­пы внеевропейским центром. Интересный факт — на террито­рии Европы у Вашингтона не только секретные тюрьмы, но еще и примерно 200 ядерных бомб типа B-61. Политическое подчи­нение большой части европейских политических и экспертных кругов Вашингтону не вызывает сомнений».

Э. У.: «Россия при президенте-премьер-министре-президен­те Владимире Путине взяла на себя особую геополитическую роль, продолжая, в значительной степени, роль Советского Со­юза в противовес империи США. Она имеет устойчивые и ра­стущие экономические отношения с Европой и Евразией. Так как Азия продолжает увеличивать свое экономическое значе­ние, Россия готова быть в центре нового экономического миро­вого порядка, работая как в рамках Европейского союза, так и в новом евразийском союзе и Шанхайской организации сотруд­ничества».

К. П.-М.: «Это решение, которое должно быть основным для стран Европейского Союза, если они строго следуют логи­ке своей внешней политики и геополитики, а не каким-нибудь американским интересам решать планетарные вопросы или проводить более самостоятельную политику, соответствую­щую интересам материка. Все это в руках европейских полити­ческих режимов — т. е. та роль, которую они хотят играть, зная частичное уменьшение возможностей США».

А. М.: «В этой цели представляется особенно важным от­ношения между Евразийским союзом и ЕС. В самом деле, про­екция интересов США в направлении Тихого океана и финан­совый кризис, который ударил по Европе, открывают новый диалог между Россией/Евразией и ЕС. Москва, однако, должна не только смотреть на ось Берлин-Париж, но и в сторону стран Средиземноморья Европы. И в этом направлении Южный по­ток является хорошим знаком».

— А можем ли мы говорить об упадке глобальной роли США и восхождению нового блока Латинской Америки?

М. О.: «Мы являемся свидетелями освобождения Латин­ской Америки — это тоже признак многополярного изменения в геополитике. Латинская Америка раньше была «палисадни­ком» США в течение длительного периода времени. Теперь мы видим, что страны Латинской Америки помнят свою старую культуру и традиции в связи с антикапиталистическими и ан­тилиберальными идеями. Это очень интересное развитие. Что касается Латинской Америки, то можно увидеть, что означает многополярный мир: он больше не будет европоцентристским или трансатлантическим».

М. П.: «Если честно, о каком ослаблении значимости США мы можем говорить? На мой взгляд, объективных предпосылок нет. Не буду приводить примеры из военной области — это всем известно. Но посмотрите на политическую область — боль­шинство людей в этом мире уверены в том, что Башар аль-Асад является массовым убийцам, а Махмуд Ахмадинежад — чуть ли не дьяволом. Думают, что Америка каждый день спасает мир от сотни террористов, «мягкая сила» Вашингтона создает повестку дня во всех СМИ, в Интернете и социальных сетях. Строение альтернативных центров силы возможное только в случае тщательного исследования и применения технологий, которыми владеет США. А в Латинской Америке, безусловно, есть большой ресурс для создания альтернативного интеграци­онного центра, основанного на других ценностных принципах. Но пока про успех такого проекта говорить рано».

У. Э.: «Вторжение США в Афганистан и Ирак серьезно осла­били Вашингтон, как непосредственно, так и в глазах остально­го мира. Неолиберальная волна за последние три десятилетия также дискредитировала США, так как реформа по повыше­нию уровня жизни провалилась и привела к эффекту домино в странах Латинской Америки, в результате чего к власти приш­ли левые популисты, вдохновленные кубинской революцией, включая президента Венесуэлы Уго Чавеса. Традиционные ан­тиамериканские настроения были усилены, а лидеры, такие как президент Эквадора Рафаэль Корреа вырвал контроль над ре­сурсами своих страны из рук транснациональных корпораций и повысили уровень жизни бедных слоев населения. Эти лидеры нашли друзей в России, в Иране и по всему миру.

Так как эти процессы продолжаются — упадок США, вос­становление Латинской Америки / Ближнего Востока/Евразии возрождение — Россия обнаружит, что ее старые советские традиции анти-империализма и мира во всем мире не являют­ся устаревшими. Напротив, так как мир охвачен кризисом, все ищут возможности собирать осколки после столетий имперско­го опустошения».

К. П.-М.: «Я повторю свое мнение о том, что Латинская Америка — это софизм, так как мы говорим конкретно об Ис­панской Америке и в основном о Южной Америке в этом про­цессе и изменениях, которые затрагивают жизнь американцев, пытающихся остановить очень сильные интеграционные про­цессы с США, хотя на самом деле геоэкономическая реальность меняется не в пользу консолидации с новой политикой США. Попытка остановить интеграцию договора о свободной торгов­ле c альянсом Тихоокеанского региона исходит от руководящей роли Бразилии и Аргентины для того, чтобы усилить МЕРКО­СУР, особенно с полным включением Венесуэлы, а теперь еще и с приглашением Боливии и Эквадора принять участие в про­екте на тех же условиях. Во-многом прогресс интеграционных проектов с помощью энергетических транспортных маршрутов в Южной Америке из-за сильного присутствия Китая в больших транспортных проектах до сегодняшнего дня делал невозмож­ным консолидацию развития отношений между странами Юж­ной Америки в Африки, которая бы позвола иметь море (Mare Nostrum) в Южной Атлантике. Если все эти тенденции смогут реализоваться, то они изменят реальность субконтинента и от­кроют новую веху в Центральной Америке, которая до сих пор функционировала в качестве подушки для битья и географиче­ского сдерживания в планах США по отрыву этого региона от южных стран, которыедумают, говорят и молятся о единстве».

А. М.: «Америка Обамы остается сверхдержавой, одна­ко очевидно, что она не может выполнять роль уникального гегемона в мире. Теперь там всегда более склонны обговари­вать и даже обустраивать свои собственные решения и выбор с другими державами, не только с Китаем, но и такими новыми игроками, как Бразилия в Латинской Америке, Индия, в Азии и, конечно, Россия. Кроме того, недавние выборы в США показа­ли серьезные изоляционистские настроения, что в ближайшем будущем может стать все более и более важным».

— Какие еще могут быть версии многополярности, осно­ванные на не территориальных подходах (новые межправи­тельственные организации и альянсы)?

М. О.: «Когда мы говорим о геополитической идее многопо­лярного мира, мы должны признать ее сложную структуру. Она также относится к традициям, культуре, науке и религии. Как я сказал в первом ответе, упадок однополярного подхода Запада может оказать глубокое положительное влияние на все эти эле­менты человеческой культуры и самобытности. Многополяр­ная идея может просто быть продвинута вперед посредством международной сети с игроками из разных стран и культур. Кто сегодня думает, что сможет просто принести перемены в его до­машнюю «территорию», не достигнет успеха. Международная сеть, соединяющая интеллектуалов, писателей, журналистов, политиков и ученых, которые разделяют идею многополярного мира, просто необходима. Это будет своего рода контрпроект против западной раковой системы НПО».

М. П.: «Я не являюсь сторонником придавать слишком большого значения так называемым негосударственным акто­рам в международной политике. Классическая типология этих структур говорит о том, что самое большое значение среди них имеют НПО, террористические группировки и сети, а также международные корпорации. Давайте рассмотрим отдельно каждый из случаев. НПО и think tanks получают прямо или опосредованно финансирование от государственных структур. Если посмотреть на источники средств, которые получают еже­годно крупнейшее из этих структур, становится очевидным, что в этом плане доминирует Госдеп США. Международные террористические группировки имеют спонсоров прежде все­го в союзных Вашингтону суннитских государствах Ближнего Востока, плюс — как мы наблюдаем в Сирии — получают ору­жие и оборудование у ЦРУ. И международные крупные корпо­рации — тут сложно сказать кто кого контролирует, но точно можем сказать про симбиоз государственных структур США и корпорационных руководств. Это один комплекс, как утверж­дал еще в 50-ых годах Чарльз Райт Миллс. Единственным воз­можным выводом здесь призыв к тем государством, которые пытаются переделать международный баланс сил — необходи­мо создавать и поддерживать собственные НПО, а также оказы­вать помощь континентальным корпорациям».

Э. У.: «Эта новая многополярность будет сложной политиче­ской ареной, где интересы некоторых странах будут отличаться от других, требующих посредничества в рамках международ­ных институтов. Например, повышение уровня океана из-за глобального потепления будет неблагоприятно влиять на неко­торые страны, в то время как другие могут даже выиграть, по крайней мере, в краткосрочной перспективе от климатических изменений (дожди, длина вегетационного периода). Это по­зволит начать новые конфликты между государствами. Работа ООН и НПО по конкретным кризисам, таким образом, стано­вятся жизненно важными форумами, где страны будут вынуж­дены сотрудничать по принципу консенсуса, а не путем воен­ных угроз.

Однако, наиболее важным «НПО», которая становится од­ним из основных «игроков», в частности, в мире ислама, — это довольно неправительственные Братья-мусульмане (БМ). Му­сульманский мир был захвачен империалистическим иудео- христианским западным миром, где в течение последних двух столетий доминируют международные финансовые институты. В ХХ веке мы стали свидетелями низшей точки для мусуль­манского мира, с англо-франко-американской оккупацией на Ближнем Востоке и союзом между ваххабитами и Саудовской империей. Идея заключалась в том, чтобы обезопасить запад­ные коммерческие интересы, подрывать местные традиции, и оставить после себя лояльные прозападные кадры, светских мусульманских чиновников, содействующих империализму. В качестве «хранителя двух священных мечетей» реакционной Саудовской Аравии было разрешено остаться в средневековье, став негативным примером для других мусульман, и в то же время, позволяя империи продолжать делить мусульманский мир так, как она любит делать.

Но ислам не так уж и легко разрушить, в отличие от дру­гих культур в странах третьего мира. Прогрессивно мыслящие сунниты и шиитами проигнорировали Саудовской пример и сохранили свое отвращение к империализму. А еврейское го­сударство, созданное на Ближнем Востоке в качестве местного жандарма Запада оказалось ненадежным промоутером войны и расизма, представляющее опасность для самой империи. Так как подлинная исламская цивилизация возрождается, она ста­новится привлекательной в качестве союзника даже империа­листов, которые обанкротились в инициированными сиониста­ми войнах в последние три десятилетия.

Так не должно было случиться. Ислам должен был умереть, а еврейское государство, созданное британцами при содействии США, должно было жить в мире с местными арабами и помочь в экономическом развитии Ближнего Востока, чтобы он смог присоединиться к светской империи в роли подчиненного.

Арабская весна перечеркнула эти надежды. Египетская ре­волюция 2011 года оказалась исламской, что показали после­дующие выборы президента. Революции никогда не являются актами чаепития. Братья мусульмане в регионе имеют ясное видение цели и вместе с салафитами представляют подавляю­щее большинство. При нынешнем кризисе в Египте, капризные светские либералы и социалисты плюс христиане составляет лишь четверть египтян, объединившихся против бывшего дик­татора Хосни Мубарака, а теперь против БМ.

Это именно то, что произошло во время русской революции 1917 года, где политическое игровое поле было быстро сдвину­то, что расстроило ключевых участников событий. Александр Керенский тоже был либеральным «революционером», пока не бежал в Париж, разоблачив себя как реакционер. И сейчас очень похожая революционная борьба за умы и сердца проис­ходит в мусульманском мире и будет продолжаться, независимо от того, какой хаос и саботажи будут делать секуляристы».

К. П.-М.: «На данный момент консолидация новых центров силы характеризуется сильным влиянием экономики, но осо­бенно неправительственными организациями, которые не про­исходят из стран триады и не финансируются системой, которая привела к нынешнему мировому финансовому кризису миру. Они также могут принимать участие в разработке глобальных вопросов, которые не могут быть исключены из нового миро­вого порядка, такие как охрана окружающей среды, не фунда­менталистский индигенизм или проблема контроля, доступа и эксплуатации природных ресурсов так же, как и межправительственное партнерство, которое в ближайшем будущем также должно быть оформлено с послед­ним континентом, чтобы использовать этот спрос на многопо­лярность для рациональных действий».

А. М.: «Будущее Большой игры международных альянсов будет все больше определяться диалогом между конфедератив­ными акторами, Великими геополитическими пространства­ми, а не мелочной геополитикой между соседними странами, которые также будут продолжать играть существенную роль. Во всяком случае, за рамками простого территориального из­мерения, конвергенции, создаваемые на удалении, будут только казаться далекими, хотя будет сплоченными общими интереса­ми. Интересным примером может быть газовая ОПЕК, разрабо­танная Путиным, которая предусматривала бы сближение Евра­зийского союза с некоторыми странами Персидского залива, а также с Андским альянсом в Южной Америке».

www.geopolitica.ru/article/centry-vlasti-i-mirovoy-poryadok-xxi-veka%23.UPMiR-Rg_6U

ЦЕНТР КОНСЕРВАТИВНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ, КАФЕДРА СОЦИОЛОГИИ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ, СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ФАКУЛЬТЕТА МГУ им. М. В. ЛОМОНОСОВА ВЫПУСК 4
Гегемония и многополярность
Евразийское Движение, Центры власти и мировой порядок XXI века
Москва 2012